Теперь целесообразно рассмотреть некоторые теории как со стороны буржуазии выглядит советская власть. Их целесообразно знать потому, что со стороны всегда видится несколько иначе, хотя буржуазные теоретики и будут их трактовать по-своему. Также их необходимо знать и потому, что если они не объяснены, может показаться, что они трактует вопросы правильно. А упомяну здесь только о нескольких теориях только о тех, которые говорят непосредственно о советской власти. Начать надо как ни странно с А.Богданова. Богданов – бывший большевик. В свое время работал с Лениным. И себя уж точно не причислял к сторонникам буржуазии. Но марксизм он понимал более чем догматически. Характер революции 1917 года в России он понимал очень своеобразно, совершенно не так как Ленин и его сторонники и вообще все те, кто шли за Лениным. По мнению Богданова, большевики захватили власть, используя слабость буржуазии после войны, которая (буржуазия) обанкротилась. Захват власти, осуществленный при помощи солдатчины, ни в какой мере не является началом социалистической революции: пролетариат еще не дозрел до социализма, а крестьян – большинство. Поэтому-то государство, которое создают большевики, отнюдь не есть государство пролетариата. Это государство технически-организаторского слоя, интеллигенции, которая сложилась теперь, как класс. Если даже в субъективные намерения большевиков и не входило создание такой власти, то объективно их роль сводится к строительству оригинального государства, во главе которого стоит новый класс, окончательно сконсолидировавшийся в огне революции. Подвергаясь чиновничьему, бюрократическому перерождению, выходцы из пролетариата сами превращаются в составные части этого нового класса. Объективная невозможность социализма и здесь сказала свое решающее слово, вопреки субъективным иллюзиям самих агентов революционного процесса (Н.И.Бухарин, Избранные произведения, М., 1988, с.294-295). 

Фактически в теории Богданова уже есть зачатки всех будущих буржуазных теорий, которые пытались объяснить советское общество. Богданов говорит о появлении привилегированного слоя, который сложился как класс. Но об этом говорит и буржуазные теории всех их объединяет идея, что социализме сложился привилегированный слой, эта мысль проходит красной нитью через все их теории. Или они говорят, что советская власть – это фикция это другое название буржуазного парламентаризма. Фиктивное, по их мнению, разделение властей в советской системе только скрывало существование привилегированного слоя. Т.е. говорит о бюрократизации. Бюрократия – это безликая масса управленцев она не имеет самостоятельной политической роли и тяготеет к тому классу, который знает, чего хочет. И все эти метания, когда говорится обо всем, только не о том кому принадлежит собственность, начались с Богданова. Богданов также, по сути, говорит о бюрократизации советской и партийной жизни. Правильно так и было и об этом официально было сказано в 1921 году. Но сказано это было не для того чтобы посыпать голову пеплом, а для того чтобы указать на проблему, чтобы покончить с бюрократизмом, который мешал Советской власти развиваться. В отличие от позиции РКП Богданов не делает никаких правильных политических выводов, у него нет классового подхода, Богданов стоит на какой-то организационной позиции, когда классовый подход как бы исчезает. Он говорит, что рабочие еще не дозрели до социализма, т.е. заявляет, что делать революцию было не нужно. Сам бывший революционер Богданов оказался на стороне буржуазии, а его теория положила начало всем будущим подобным теориям.

Далее следует рассмотреть буржуазные теории, как они видели советскую власть. Одна из таких теорий гласит, что советы это переходные институты. Ее создали британские ученые В. Пол Кокшотт и Аллин Коттрелл в 90-е годы. Они утверждает, что Советы – это переходные институты, а не устойчивые государственные структуры. Как только они начинают регулироваться, становится необходимым записать и исправить специальные правила, по которым они изначально были сформированы. Необходимо определить, кому можно голосовать, а кому нет. Советы нельзя создавать только обязательно из фабричных рабочих или солдат. Отсюда давление, приводящее к формированию территориальных округов со всеобщим голосованием, отсюда сталинская Конституция 1936 г. В отсутствие каких-либо ясно сформулированных планов конституции, система Советов стремится эволюционировать либо в сторону однопартийной диктатуры, либо в сторону буржуазного парламентаризма (http://left.ru/2007/13/cockshott165.phtml).  

Советы необходимо создавать обязательно из рабочих из представителей трудовых коллективов. Именно трудящиеся составляют большинство населения. И если во время нэпа трудящиеся составляли именно большинство, но не все население, так как существовала и буржуазия то с началом 30-х, когда буржуазия не осталось, а каком давлении можно говорить, о чем говорит эти авторы? Что касается утверждения, что система Советов стремится эволюционировать либо в сторону однопартийной диктатуры, либо в сторону буржуазного парламентаризма то это не так. Экономическая необходимость требовала постоянных законов, что неотделимо от принципа разделения властей. Т.е. внутри самой советской власти появилось разделение властей. Но это не буржуазный парламентаризм частную собственность никто не возрождал. Одновременно с этим казалось логичным возвращение к более привычному территориальному принципу выборов, так как к 1936 году враждебных классов в Советском Союзе не осталось. Не надо забывать, что к 1918 году, когда появилась первая советская конституция, и был сформулирован производственный принцип выборов, буржуазия была только свергнута, но не уничтожена. Что касается утверждения, что система Советов стремится к однопартийной диктатуре то это опять же не так если диктатуру понимать, что правящая коммунистическая партия в своей деятельности не считается с советскими законами. Даже во времена так называемой стагнации и в годы культа личности решения партийных комитетов никогда не противоречили решениям советской власти. Слова об однопартийной диктатуре вообще есть пустые слова пустышка, отражающая ненависть буржуазии к советской власти. Для буржуазии диктатурой является любая социалистическая власть, так как она направлена против нее. Другое дело, что руководители советского государства сделали ошибку, когда в 1936 году из поля зрения социалистического государства выпали интересы трудового коллектива. Что у трудового коллектива могут появиться собственные экономические интересы, об этом тогда не знали.          

Советское промышленное предприятие действовало как работодатель по отношению к работавшим на нем людям, то есть платило зарплату из своего фонда заработной платы и выплачивало из прибыли различные формы премий. В этом смысле оно тоже выглядело похожим на капиталистическое предприятие. Но с другой стороны, социалистическое трудовое законодательство делало очень сложным для предприятия уволить работников, поскольку одной из важных целей социалистического государства было предоставление полной занятости. Поэтому не существовало и механизма банкротства предприятий; предприятие являлось государственной собственностью, а государство не может обанкротиться. Это приводило к неэффективному распределению труда между отраслями; предприятия и отрасли, важность которых для экономики страны уменьшалась, накапливали труд, который можно было эффективнее использовать в другом месте (http://left.ru/2007/14/cockshott166.phtml). 

В советской экономике никто не ставил себе задачу искусственно не допустить безработицу. Просто в хорошо организованном социалистическом обществе работа есть для всех, и поэтому нет безработицы. Просто тогда считалось, что построить и создать надо много и увезти далеко. Часто именно так и было. Казалось логичным, что для больших задач нужны большие коллективы. И поэтому уменьшение численности трудового коллектива по существовавшим тогда правилам сразу приводило к уменьшению фонда заработной платы. Т.е. безработицы не было не потому, что кто-то искусственно ее сдерживал, а потому что уменьшение численности трудового коллектива было невыгодно самому трудовому коллективу. Если судить только по отчетности распределение труда по отраслям было эффективным всегда. Но «сверху» не видны такие детали как-то, что выгодно или невыгодно конкретному предприятию. Если всего этого не знать, то действительно легко прийти к выводу что государственное предприятие как таковое неэффективно оно просто накапливает лишний труд.    

Но поскольку цены определены централизованно, учет издержек может войти в конфликт с выполнением плана в физических показателях; при заданной структуре цен выполнение плана для предприятия может оказаться «невыгодным». Учитывая, что предприятия, в определенных рамках, являются юридическими лицами (могут покупать рабочую силу, продавать свою продукцию, заключать договора и т.д.), возникает проблема – что делать с теми предприятиями, которые по какой-то причине считаются «невыгодными». Решения некоторых бывших социалистических стран ввести процедуру банкротства убыточных предприятий показывают, что в этих странах учет издержек на уровне предприятия стал главным механизмом учета, и предприятие теперь не считается прежде всего объектом государственной собственности. Теперь оно работает как собственность/собственник – как совместное предприятие, частью акций, которого владеет государство (http://left.ru/2007/14/cockshott166.phtml). 

Здесь спутаны понятия. Учет издержек в советской экономике был всегда (это касается и бывших социалистических стран Восточной Европы). Другой вопрос как он рассчитывался, но это совершено отдельная тема. Но он был. В советской экономике в принципе не было невыгодных предприятий, так как все основное планировалось. Могли быть убыточные, но не могло быть невыгодных. Судя по формулировке, авторы слышали, что-то о невыгодности в советской экономике, но не поняли что и как. Не выгодным было не само предприятие. Из-за существовавших тогда особенностей планирования и порядка формирования заработной платы трудовому коллективу было невыгодно производить ту или иную продукцию. Т.е. было невыгодным не само предприятие, а было невыгодно производить ту или иную продукцию. Только и всего. Ни о каких акциях или разделения государственной собственности с кем-то еще и речи не было. Но авторы об этом, похоже, ничего не слышали.    

Теперь следует рассмотреть другую известную теорию, теорию номенклатуры. Само произведение Номенклатура опубликовано в 1980 году, т.е. в период позднего социализма. Теория номенклатуры создана бывшим советским гражданином Восленским. Но это не значит, что ее не надо рассматривать. Теория номенклатуры считается одной из основных якобы объясняющих советское общество и поэтому ее надо знать. Восленский суммирует взгляды буржуазии на советскую власть. С его стороны история советского государства выглядит так. В теории Советы рассматривалась как особая форма государственной власти присущие именно диктатуре пролетариата. В то время как буржуазное государство основано на прогрессивной для своего времени, но теперь безнадежно устаревшей идее разделения властей, вещает эта теория, Советы представляют собой на всех уровнях единые органы пролетарской власти, одновременно законодательные и исполнительные. Даже местные Советы – это не муниципалитеты, а органы государственной власти, и все вместе Советы снизу доверху составляют единую систему из однородных звеньев разного масштаба. Такая система неизмеримо демократичнее любого парламента с фарсом буржуазных выборов, она олицетворяет подлинный прогресс. 

Здесь Восленский выступает как буржуазный теоретик. Он пересказал, как выглядел социализм в 1917 – 20-е годы, т.е. во время революции и в период нэпа. Это обобщенный взгляд Ленина-Бухарина, сведенный к уровню буржуазии. Далее Восленский продолжает. Едва эти пламенные слова успели затвердеть в устоявшуюся теорию, как в СССР была принята Конституция 1936 года. Сталинская Конституция победившего социализма, как она именовалась, жирной чертой перечеркнула рассуждения теоретиков. Пресловутое единство системы было разорвано на несколько частей: на высшие и на местные органы государственной власти и на такие же органы государственного управления (Михаил Восленский. Номенклатура. М. 1991, с.355).

Но, констатируя факт разделения властей, Восленский не объясняет, почему это случилось. Он не говорит, что сама хозяйственная жизнь потребовала постоянства законов, что неотделимо от принципа разделения властей. Также не говорит, что конституцию 1936 года отличало от конституции 1918 года и то, что пропала опора на трудовые коллективы. И соответственно не объясняет, почему она пропала. А пропала она потому, что к 1936 году в Советском Союзе не осталось враждебных классов, и поэтому казался вполне логичным возврат к территориальному принципу выборов. Ведь все избиратели работали в каких-либо трудовых коллективов и при тогдашнем уровне знаний производственный принцип выборов мог казаться излишним. Но главное Восленский, как и все буржуазные ученые ничего не говорит о том, что и конституция 1918 года и конституция 1936 года обе они направлены на защиту и развитие общественной собственности частную собственность никто не возрождал. Что из того, что конституции 1918 и 1936 годов отличаются одна от другой и сильно. Но обе они за общественную собственность.

Далее Восленский продолжает. Что же получается в итоге – парламентский строй? Нет, конечно. Но и не советская власть. Не сохранилось ровно ни одной из важнейших ее характеристик: нет единой системы, есть четкое разделение властей. От советской власти в СССР осталось только одно словечко «совет» (Михаил Восленский. Номенклатура. М. 1991, с.356). 

Здесь можно повторить почти то же самое что уже говорилось. И конституция 1918 года и конституция 1936 года – обе они были направлены на защиту общественной собственности. Можно добавить, что хотя внутри самой Советской власти была проведена разделение властей, но Советская власть как целое была и оставалась враждебной буржуазии. Что продемонстрировали события 1993 года, когда буржуазию пугало само название советской власти, хотя по сути это уже был только призрак советской власти.

Восленский продолжает. Власть Советов – государственная форма диктатуры пролетариата. В СССР, по словам Программы КПСС – общество развитого социализма, и диктатуры пролетариата уже нет. Так как же может остаться власть Советов? Как форма без содержания? Марксизм этого не допускает. Власть Советов, подобно диктатуре пролетариата и вместе с ней, тоже выполнила свою историческую миссию и прекратила существование, перейдя в новую форму, соответствующую нынешнему характеру власти как общенародной. Все это слово в слово могло бы быть включено в доклад на съезде КПСС (Михаил Восленский. Номенклатура. М. 1991, с.356-357). 

Программа коммунистической партии была принята в 1961 году и в ней говорится о программе построения коммунистического общества (XXII съезд КПСС. М. 1962, с.231). Никак не о развитом социализме. О развитом социализме впервые было сказано на XXIV съезде КПСС в 1971 году (XXIV съезд КПСС, с.62 http://istmat.info/files/uploads/52749/24_sezd._chast_1._1971.pdf). Человек, претендующий на звание ученого, мог бы это знать. Но допустим, это было просто ошибка. Далее. Теория развитого социализма или общество развитого социализма не противоречит диктатуре пролетариата. Прежнее советское руководство не обратило внимания, что защита экономических интересов трудового коллектива и есть диктатура пролетариата. Конечно, это была ошибка. Тем не менее, Советы и есть государственная форма диктатуры пролетариата. В этом смысле ничего не меняется.

Восленский продолжает. Таким образом, говоря, что в Советском Союзе нет советской власти, мы утверждаем лишь то, что должны были бы сказать сами номенклатурные идеологи – если бы они принимали всерьез собственные рассуждения о диктатуре пролетариата и сменившем ее общенародном государстве. Но как раз этого они и не делают. Они-то понимают, что все это – выдумка (Михаил Восленский. Номенклатура. М. 1991, с.357). 

Восленский исходит из того, что в партийном аппарате сидели циники. Циники или карьеристы, конечно, были, но суть не в них. И конституция 1918 года и конституция 1936 года защищала общественную собственность, и в этом смысле советская власть никуда не исчезла. Просто партийных работников и вообще партийных никто не учил, что у трудовых коллективов могут появиться свои собственные экономические интересы и их защита и есть суть советской власти. Т.е. советская власть должна проявляться через экономическую политику и в постоянном наблюдении за бюрократией, которая везде и всюду проявляет склонность разрастаться и отрываться от первоначальных функций. Но советская власть остается в любом случае. И уж точно партийные работники в своем абсолютном большинстве не воспринимали советскую власть как несуществующую. Они даже не поняли бы такой постановки вопроса.    

Другая цитата. Принятая в декабре 1936 года, накануне разгула ежовщины, Конституция, конечно, не могла убедить советских граждан в том, что и впрямь наступило провозглашенное основоположниками марксизма «царство свободы». Цель была внешнеполитическая. Советское руководство лихорадочно пыталось тогда сколотить антигитлеровскую коалицию в Европе; именно в предвидении разгула ежовского террора оно хотело уравновесить неблагоприятное впечатление, которое ежовщина должна была произвести на западе, демонстративным переходом к якобы парламентским формам правления (Михаил Восленский. Номенклатура. М. 1991, с.360).   

Сначала о формулировке. Цитата – советское руководство лихорадочно пыталось сколотить антигитлеровскую коалицию. Звучит так, что советское руководство пыталось сколотить антигитлеровскую коалицию, которая, в общем, была другим не очень и нужна. В действительности она была нужна, просто необходима, всем кто не хотел новой мировой войны. И то, что этого не получилось вина не Сталина, а западной буржуазии. Но это только одна сторона вопроса. Другая сторона вопроса в том что, похоже, Сталин действительно думал, что принятие новой конституции поднимет престиж Советского Союза. Это доказывается тем, что в сопроводительной записке к проекту решения Политбюро ЦК ВКП (б) об изменениях в конституции, которое было принято Политбюро 31 января 1935г., Сталин говорил, что реформа диктуется интересами международного революционного движения, что подобная реформа должна сыграть роль сильнейшего орудия бьющего по международному фашизму (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%82%D1%83%D1%86%D0%B8%D1%8F_%D0%A1%D0%A1%D0%A1%D0%A0_1936_%D0%B3%D0%BE%D0%B4%D0%B0). Но главное не в том, что лично Сталину казалось главным. Конституция 1936 года появилось, потому что практика доказала что для экономического развития требуется постоянные законы. Но это только одна из причин. Другая причина в том, что советская Россия 1921 года, когда начала проводится политика нэпа и Советский Союз 1936 года – это два различных общества. В первом случае социализм еще только намечался, во втором он уже существовал. Естественно такие эпохальные изменения требовалось закрепить в конституции, в этом Сталин совершено прав. То, что при всем этом Сталин выделил еще и международное положение как фактор, почему надо принять новую конституцию – это как говорится его личная проблема. 

Как уже было сказано Восленский бывший советский гражданин. Наверное, поэтому он заметил то, что иностранному наблюдателю обычно недоступно – эволюцию советской власти. Также как бывший советский гражданин он заметил формальный характер советской власти. Только зная, как советская власть выглядит изнутри, только зная, как советскую власть понимал Ленин, и как это отличалась от реальной действительности, можно было сделать этот вывод. Но Восленский объяснял то, что видел по-буржуазному, т.е. односторонне. Марксизм требует признать, что Советская власть может развиваться, оставаясь именно советской властью. Если забыть классовую природу советской власти, то вполне логично прийти к выводу что советская власть это буржуазный парламентаризм и чего здесь много думать? Надо вернуться к открыто буржуазной форме правления, и все будет хорошо. И, похоже, так думали многие. Но с буржуазной точки зрения объяснить суть Советов невозможно. Если забывать, чьи интересы Советы защищают и против чьих интересов направлены, то Советы теряют смысл. То, что Восленский или его друзья заметили формальный характер Советов, еще ничего не значит. Из этого следует отнюдь не тот вывод, что социализм нежизнеспособен, а тот вывод, что нужна была реформа советской власти, какие-то структурные изменения, чтобы советская власть из формальной стало реальной властью трудящихся. Теория Восленского, как и все без исключения буржуазные теории не рассматривает советскую власть как открыто классовую выражающую интересы трудящихся как новую форму организации общества. 

На буржуазных теориях отразилось непонимание советской властью своей собственной природы. Не осознавалось, что задача советской власти защищать и выражать экономические интересы трудовых коллективов акцент делался на политическую сторону на то, что советская власть направлена против буржуазии. Такое положение дел привело к тому, что рабочие инженеры не видели прямой связи между фактом существования советской власти и своей зарплатой. Непонимание экономической природы советской власти отразилось и на буржуазных теориях. И тут небесполезно вспомнить то, о чем уже было сказано. Буржуазные теории отражают советское общество односторонне, по их логике получается, что социализм не может развиваться. Но их надо знать в противном случае, если они не объяснены, для неподготовленных умов вполне может показаться, что они правильно объясняют советское общество. Но никакого объяснения не получится, если будущая советская власть себя не осознает способной развиваться властью, которая защищает и выражает экономические интересы трудовых коллективов. Это и есть диктатура пролетариата и это необходимо понять.