Экономический опыт, накопленный Советским Союзом во времена нэпа первых пятилеток во время войны и послевоенного восстановления, остался неосмысленным. Самое интересное в этой ситуации это то, что материальная заинтересованность была признана по факту. Тем не менее, считалось, что товарно-денежные отношения это нечто чуждое социализму. Материальная заинтересованность признавалась только для товаров личного пользования. Не допускалась мысль, что товарно-денежные отношения могут существовать и внутри социализма внутри общественной собственности. И поэтому нечего удивляться, что зарубежные компартии повторили те ошибки, которые были свойственны первому этапу строительства социализма, когда пытались игнорировать материальный интерес.

Кастро – Че Гевара. Бюджетное финансирование 

В связи с этим очень интересен пример Кубы времен Кастро – Че Гевары, т.е. 60-е годы прошлого столетия. Первое десятилетие после революции. Опыт Кубы повторяет опыт гражданской войны в России в 1918-1920 годов только без самой гражданской войны. Кубинское руководство после революции решило попытаться создать общество, описанное в Государство и революция Ленина Экономике переходного периода Бухарина и Экономических проблемах в СССР Сталина, т.е. общество без товарно-денежных отношений, без материальной заинтересованности, где все решает план. На Кубе использовалась система так называемого бюджетного финансирования. В системе бюджетного финансирования банк предоставляет предприятиям денежные суммы без процента. По словам Че Гевары, наша концепция рассматривает продукт как длительный процесс, проходящий в рамках социалистического сектора все этапы вплоть до его превращения в товар, что происходит лишь тогда, когда передаются права собственности. Эта передача права собственности осуществляется в момент, когда продукция покидает государственный сектор и становится собственностью потребителя (Эрнесто Че Гевара, статьи выступления письма, М., с.322). Переход продукции от одного предприятия к другому должен рассматриваться только как часть производственного процесса, который увеличивает стоимость продукции. Банк, как простейшая счётная касса, регистрирует её передвижение (Эрнесто Че Гевара, статьи выступления письма, М., с.322). Цены в социалистической сфере выполняют функции «арифметических денег», т.е. служат формой измерения (Эрнесто Че Гевара, статьи выступления письма, М., с.323). Перестал существовать государственный бюджет, ко¬торый был заменен ассигнованием денежных средств на зарплату и кредитные операции (Максим Макарычев, Фидель Кастро, М., с.422). По мнению Че Гевары, в социалистическом обществе не признается регулирование цен через спрос и предложение. Цены должны быть жестко заморожены, реальная стоимость товара не может выражаться через рынок. Когда все товары взаимодействуют в соответствии с ценами, имеющими определённую внутреннюю взаимосвязь, отличную от связи этих товаров на капиталистическом рынке, создаются новые отношения цен, не сравнимые с отношениями, существующими во внешнем мире (Эрнесто Че Гевара, статьи выступления письма, М., с. 320, 321), т.е. капиталистическом.

Ясно видно, что это пересказ мыслей Сталина изложенных в его работе Экономические проблемы социализма в СССР. Якобы продукт «путешествуя» по производственной цепочке не является товаром. У Че Гевары и речи нет о каком-то законе плановых потребностей. Практика показала, что продукт труда, путешествуя между государственными предприятиями, приобретает черты товара. Производятся только те товары, которые зарплатоемки, т.е. которые производить выгодно. Че Гевара, судя по всему, был совершенно незнаком с советской экономической действительностью. С реальной действительностью не мнимой. Тем не менее, по своей смелости эксперимент, проведенный на Кубе можно ставить в один ряд с другими примерами, позволившими накопить опыт как должен выглядеть социализм на практике.

Кубинское руководство дополнило мысли Сталина практикой, когда был упразднен государственный бюджет, ко¬торый был заменен ассигнованием денежных средств на зарплату и кредитные операции. Че Гевара говорил: наша задача – сравнить систему бюджетного финансирования с системой так называемого хозяйственного расчёта; при анализе последней мы делаем упор на самофинансировании, так как именно оно является основной чертой различия между двумя системами, а также на отношении к материальному стимулированию, так как именно на его основе устанавливается самофинансирование (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., с.375). В системе бюджетного финансирования деньги используются как арифметические деньги, это лишь ценностное отражение деятельности предприятия, которое центральные ведомства будут анализировать при осуществлении контроля за его функционированием; при хозяйственном расчете деньги – не только это, они ещё и средство оплаты, действующее как косвенный инструмент контроля, так как именно эти фонды позволяют действовать предприятию, а его отношения с банками схожи с отношениями частного производителя с капиталистическими банками, которым он должен неустанно объяснять свои планы и доказать свою платежеспособность. Хотя, естественно, в данном случае решения принимаются в зависимости от плана и отношения осуществляются между государственными организациями (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., с.384 – 385).

Правильно у нас был хозрасчет, рассчитывались расходы на зарплату рассчитывались доходы, когда предприятия получали деньги за поставленную продукцию. Но при тогдашней практике планирования получалось, что предприятие стремилось любую продукцию любую услугу делать дорогими, лишь бы трудовой коллектив мог получить зарплату и тогдашний хозрасчет этому никак не мешал. Но Че Гевара этого или не знал или не понял. По словам Че Гевары, на данном этапе (т.е. во время социалистических преобразований, в 60-ые годы) не предусматривается использование денег, но предусмотрена индивидуальная оплата труда. Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам даёт ему (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., с.377).

Это один к одному позиция Ленина времен гражданской войны позиция, описанная в его произведении Государство и революция в 1917 году в соединении с уже сложившимися воззрениями Сталина, выраженными в его произведении Экономические проблемы социализма в СССР. Че Гевара ставит себе в заслугу, что при новой форме использования денег наши предприятия не имеют собственных фондов в банке, у них есть раздельные счета по расходам и вкладам; предприятие может согласно плану «снимать» фонды с общего счёта расходов и со специального счёта по выплате заработной платы, но вклад предприятия автоматически переходит во владение государства (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., с.385). Бюджетная система финансировании основана на централизованном контроле деятельности предприятия; его план и хозяйственная деятельность контролируются центральными организациями напрямую, у него нет собственных фондов, оно не получает банковских кредитов и самостоятельно использует принцип материального стимулирования, т.е. индивидуальные денежные поощрения и вычеты, а при случае могут использоваться и коллективные; однако непосредственное материальное стимулирование ограничено формой оплаты по тарифным ставкам (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., с.386). Че Гевара старался ограничить роль денег значение материальной заинтересованности. Кубинские коммунисты наступили на те же грабли, что и коммунисты времен гражданской войны в России. Непризнание товарно-денежных отношений непризнание личной заинтересованности. Или признание, но только под давлением обстоятельств. Так как опыт военного коммунизма опыт перехода к нэпу остался неосмысленным, на Кубе сделали похожие ошибки.

Если свести экономические воззрения Че Гевары к какому-то знаменателю, то их можно обозначить так. По словам Че Гевары, мы полагаем, что схема действия нашей системы, т.е. бюджетного финансирования при соответствующем её развитии может повысить эффективность хозяйственной деятельности социалистического государства, углубить сознательность масс (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., 2006, с.384). В нашей концепции прямое материальное стимулирование и социалистическое сознание – противоречащие друг другу понятия (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., с.387). Именно исходя из отрицания материальной заинтересованности Че Гевара оценивал и нэп. По мнению Че Гевары нэп – один из крупнейших шагов назад. Последователи Ленина опасности таящееся в нэпе не увидели и так возник в конструкции социализма огромный троянский конь – прямой материальный интерес (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., 2006, с.510). Материальный интерес неотделим от товарного производства. Товарное производство в свою очередь не отделимо от закона стоимости, а, по мнению Че Гевары, закон стоимости равнозначен капитализму (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., 2006, с.495). Говоря словами Че Гевары: «мы отрицаем возможность сознательного использования закона стоимости, исходя из отсутствия свободного рынка, отрицаем наличие категории товара в отношениях между государственными предприятиями и считаем все эти отдельные предприятия и учреждения частью большого единого предприятия, которым является государство. Централизованное планирование – это способ бытия социалистического общества, его определяющая категория (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма. М., 2006, с.429).

Че Гевара был убежден, что сознательность и героизм людей должны «свернуть горы»: «Мы не обосновы¬ваем наши аргументы ни статистическими фактами, ни историческим опытом. Мы имеем дело с природой субъектив¬ного характера, как будто разговаривая с ней, мы можем убедить ее» (Максим Макарычев, Фидель Кастро, М., с.422). Хотя не отрицается объективная необходимость материального стимулирования, но, по словам Че Гевары, мы против его использования в качестве основного побудительного рычага (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., 2006, с.386). По мнению Че Гевары, роль сознательности касается даже производства. Надо упорно добиваться внимания коллектива производственного предприятия к проблеме себестоимости. Для этого необходимы углубление сознательности и одновременно резкое повышение качества организации. Че Гевара предполагает, что партия за короткий срок может изменить отношение рабочих к государственной администрации (Эрнесто Че Гевара, статьи выступления письма, М., 2006, с.327).

Т.е. планирование плюс сознательность. Таким казался тогда социализм. Это один к одному позиция Сталина, изложенная в его произведении Экономические проблемы социализма в СССР. Только с добавлением иллюзии оставшихся со времен военного коммунизма, что материальную заинтересованность можно игнорировать. Иными словами видно, что Че Гевара некритически перенял советский опыт без корректировки того, что получилось на практике. Но Ленин и Сталин были первым, а у Че Гевары за спиной уже был опыт мирового социализма. Также Ленин (со времен нэпа) и Сталин признавали материальную заинтересованность. Че Гевара этого как бы не увидел и повторил те иллюзии, которые коммунисты имели до октябрьской революции и сразу после нее, и в этом была ошибка.

Именно, исходя из представлений, что в социализме нет рынка, товарно-денежных отношений, очень большое значение придавалось воспитанию. По словам Че Гевары, процесс воспитания охватывает массы, и новое проповедуемое поведение приобретает тенденцию превратиться в навык; масса воспринимает его, делает его частью своего сознания и оказывает давление на тех, кто ещё его не воспринял. Такова косвенная форма воспитания масс, столь же действенная, как и иные (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., 2006, с.481). По мнению Че Гевары, если большое значение придается воспитанию, то возможно даже изменение юридической надстройки без предварительного изменения производственных отношении (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма. М., 2006, с.425).

Нельзя отделить производственные отношения от юридических норм. Отношения между людьми всегда диктуется экономическими условиями и юридические нормы должны этим соответствовать отношениям. Если этого нет тем хуже для юридических норм. Например, торговля у нас при позднем социализме и обслуживающий сектор в некоторых случаях уже действовали как частные, несмотря на то, что считались общественной собственностью. Т.е. было использование служебного положения. Так происходило из-за постоянной нехватки тех или иных товаров (и это несмотря на то, что они, в общем-то, были. Но их надо было поискать) и это диктовало свои правила поведения. Все должно было кончиться или приватизацией, что и случилось и последующим обновлением юридических норм. Или надо было провести реформы, чтобы привести экономические условия в соответствие с юридическими нормами. И в одном и в другом случае все сводится к экономическим факторам, но никак не к воспитанию.

Именно, исходя из романтических представлений, из переоценки сознательности проводились и политические преобразования. В 1962 – 1963 годах была проведена национализация в аграрной и банковской сферах и мелком и среднем производствах. Все валютные и внешнеторговые операции, деятельность промышленных и торговых предприятий перешли под контроль государства (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.421). Были национализированы все мелкие частные предприятия (парикмахерские, фотоателье, обувные и столярные мастерские). Их бывшим владельцам была установлена зарплата от 60 до 100 песо в месяц, хотя ранее они зарабатывали до 240 песо и работали 48 часов в неделю вместо введенных с этого момента 60 часов (63 год) (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.429). В 1962 году на Кубе была введена карточная система распределения продуктов (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.421). В том же году Че Гевара констатировал, что мы создали ситуацию, при которой у множества людей есть деньги, но они до сих пор ничего не производят. В итоге деньги у людей есть, но всё уже съедено (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., 2006, с.493). 

В 1964 году Че Гевара признавал: предприятие никогда не снабжается сырьём в надлежащем виде и в срок, а потому и не выполняет производственный план; однако, что ещё хуже, зачастую оно получает сырье, предназначенное для иного технологического процесса и вынуждено производить технологические изменения собственного производства; это прямо влияет на себестоимость продукции, на численность рабочих, в некоторых случаях – и на капиталовложения и порой разрушает весь план, обрекая производство на частые изменения (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., 2006, с.403). Можно упомянуть также и отсутствие центрального аппарата планирования. Назовём и просчёты в обеспечении материалами, перебои в транспортировке, которые в одних случаях вынуждают нас складировать продукцию, а в других препятствуют производству; недочёты во всем нашем аппарате контроля качества и в отношениях с органами распределения – с Министерством внутренней торговли и с некоторыми министерствами – поставщиками, особенно с Министерством внешней торговли и Национальным институтом аграрной реформы. Системе вменяется в виду тенденция к бюрократизму (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., 2006, с.404).

И все это сразу отразилось на общем положении дел и на настроениях людей. В том 1964 году Че Гевара говорил: участие рабочих в управлении предприятиями сегодня равно нулю – вопреки всем инструкциям. Каждый раз, приезжая на предприятие, я спрашиваю, как проходят производственные собрания и администратор сообщает мне: «Собрания, конечно, проводятся ежемесячно, но проходят они скучно, плохо посещаются, люди не проявляют активности...» В чём же причина недостаточного участия рабочих и их апатичности? Просто они воспринимают посещение собраний как обязанность перед кем-то посторонним, а не как нечто, необходимое для того, чтобы самим разобраться со всем происходящим (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., 2006, с.494).

Экономические иллюзии дорого обошлись Кубе. С 1 июля 1968 года кубинское правительство ввело карточную систему на хлеб (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.489). Чуть позже было решено временно закрыть рестораны и кафе-бары, где можно было купить спиртные напитки, и установить норму продажи населению пива – по шесть бутылок в месяц на человека. В то же время на промышленных предприятиях были открыты столовые, где каждый рабочий мог пообедать за небольшую цену или даже бесплатно. Бесплатными обедами администрация предприятий пыталась привлечь людей на работу (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.495). Товарно-денежные отношения практически исчезли. В свободной продаже не было почти ничего, даже книг и газет. Куба перешла на распределительную систему. Продукция распределялась только среди тех, кто работал. Положительным было то, что исчезли паразитические слои населения. С осени 1971 года людям стали продавать по одной пачке сигарет в неделю. Дефицитом стали рис, яйца, хлеб, фасоль, кофе, мясо, даже столовые бананы (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.494).

Правда, руководство Кубы сделало кое-что нестандартное, что никак не вязалось с почитанием Сталина и также никак не способствовало экономическому оздоровлению. В 60-ые годы был период, когда правительство Кубы отказалось от централизованного планирования. Сосредоточились на выполнении отраслевых планов. Правда, в конце 1960-х годов Фидель Кастро признает ошибочность этих экономических экспериментов и вернется к традиционным методам планирования (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.422). Но это было позже. Можно предположить, что это произошло из-за политического темперамента Кастро, когда выяснились неудачи с индустриализацией. Но в целом Куба 60-х старалась держаться в тех рамках социализма, которые описаны в произведениях Ленина и Сталина.

Насколько сильны были иллюзии, несмотря на все экономические проблемы, показывает следующий факт. Фидель Кастро всерьез рассматривал вопрос об отмене денег, хотел на практике реализовать свой тезис о «возможности одновременного построения в отдельно взятой стране социализма и коммунизма». Ожидалось, что он объявит об этом 2 января 1969 года в десятую годовщину кубинской революции. Предвестником этого были национализация мелкого частного сектора, запрещение получения денег и посылок из-за границы, отмена платы за различные виды услуг (телефон, бесплатные лекарства, одежда, обувь и питание для учащихся). Иными словами, Фидель Кастро пытался исключить из кубинской жизни товарно-денежные отношения. С 1 июля 1969 года были отменены взносы членов компартии, и она полностью перешла на содержание государства (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М.,2008, с.495). Заявление об отмене денег показывает, что Кастро, что такое коммунизм и социализм понимал более чем примитивно. Социализм или первая фаза коммунизма отличается от полного коммунизма тем, что в первом случае продукт распределяется согласно труду, во втором – согласно потребностям. Сказать, что коммунизм и социализм можно строить одновременно, то же самое, что сказать, что ребенок и взрослый мужчина может существовать одновременно в одном теле. Этапы развития нельзя перескочить.

Но потом произошел перелом. Оказалось, упор только на сознательность трудящихся имел и свою отрицательную сторону. Оказалось, что в результате всех необдуманных реформ трудовая дисциплина находились на самом низком уровне. Фидель Кастро в одном из выступлений с нескрываемом раздражением зачитывал статистические данные о том, что в августе и сентябре 1970 года в ходе выборочной проверки в любой, установленный для этого день работу прогуливал каждый пятый кубинец. А в провинции Оринте в августе 1970 года прогуливали аж 52 процента работников (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.499). Т.е. стало ясно, что без некоторого принуждения со стороны государства не обойтись. В 1970 году руководство Кубы вынесло на народное обсуждение проект «Закона о борьбе с тунеядцами», который был нацелен на укрепление трудовой дисциплины и предусматривал жесткие меры дисциплинарного воздействия (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.499). После принятия закона в марте 1971 года удалось дополнительно вовлечь в производство более 100 тысяч человек. В результате введенных трудовых норм, режима экономии, повышения дисциплины заметно увеличилось производительность труда: в 1971 году она была на 20% выше, чем в 1970-м, а в 1972 году на 9 процентов выше, чем в 1971-м (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.500). Было возрождено централизованное планирование. К середине 1970-х годов на всех кубинских предприятиях были введены фонды материального поощрения (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.509). К середине 1970-х годов на Кубе в целом стабилизировалось экономическая ситуация. Темпы развития промышленности составляли около 10 процентов в год (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М., 2008, с.511).

Таков был опыт экономических иллюзий. Стало ясно, что сознательность не может собой заменить материальную заинтересованность. Вообще экономические воззрения Че Гевары – очень интересное явление. Их трудно назвать чисто экономическими. Воспитание – не экономическая категория. Воспитание в экономике из того же ряда экономических иллюзии или идеальных мотивах, о которых говорил еще Бухарин. Мысль о бюджетном финансировании являются логическим продолжением идеи, что стремление предприятия к прибыли есть признак капиталистического предприятия, что все решает план вместо слепой игры спроса – предложения, а мысль, что в социалистическом хозяйстве нет такого понятия, как товар, Че Гевара прямо повторяет. То, что Че Гевара сделал шаг назад отрицая материальную заинтересованность, можно объяснить только тем, что теория социализма была совершено неразработанной. Тогдашние советские общественные науки не анализировали по настоящему прошлого, где были сделаны ошибки и соответственно не могли подсказать выхода. Вопрос о значении материальной заинтересованности о роли денег при социализме оказался совершено неразработанным. И, похоже, Че Гевара не знал или не обратил внимания на такое явление как разница показателей – вал или чистая продукция. Т.е. или необходимо израсходовать, как можно больше материалов иначе невозможно получить зарплату, даже бессмысленно удорожая продукцию, или сумма денег «привязана» к конкретной продукции. Но оба эти показатели действуют в экономике, где признается материальная заинтересованность. Че Гевара не признавал личной заинтересованности, как главного двигателя развития и для него различие между этими показателями могла показаться несущественной, даже если он знал об их существовании. Но это незнание сразу отразилось на том, как Че Гевара понимал советскую экономику. Вполне может статься, что Че Гевара советскую экономику понимал, так как было описано в официальных документах и в учебниках. И это объясняет, почему советский опыт, опыт времен Ленина и Сталина был воспринят некритически.

Можно суммировать. Назревшая земельная реформа, развитие кооперативного движения – все это было нужным. Но слишком быстрое обобществление средств производства, которое само по себе ассоциировалось с социализмом, игнорирование материальной заинтересованности рабочих, отсутствие понимания, что городскую мелкую буржуазию, т.е. ремесленников, кустарей, парикмахеров и т.д. также можно кооперировать, желание отменить деньги с сегодня на завтра – все показывало в каком экономическом романтизме пребывали кубинские революционеры. Хотя было сделано и много хорошего. Было введено всеобщее бесплатное образование, развивалась медицина, жилищное строительство. Социальные реформы оправдали ожидания беднейших слоев. Поголовье крупного рогатого скота увеличилось с 4,1 миллиона голов в 1958 году до 7 миллионов в 1969 году, производство цитрусовых – с 68 до 170 тысяч тонн, тракторный парк – с 2 до 40 тысяч машин, добыча никеля – с 18 до 37 тысяч тонн (Максим Макарычев. Фидель Кастро. М.,2008, с.497).

Период игнорирования материальной заинтересованности был романтическим периодом. Но по мере созревания Кастро и его друзья начали врастать в привычные рамки. И на этом политическое развитие социалистической Кубы заканчивается. Заканчивается именно в том смысле, что после того как Кастро лично и кубинское руководство в целом признали свои ошибки, Куба вошла в привычные рамки социалистического развития. Общественные средства производства руководящая роль компартии хозрасчет планирование – все это было близко и понятно. Но кубинское руководство не пошло дальше никто не поднимал вопрос о внутренних противоречиях самой общественной собственности, Куба осталась в тех привычных рамках понимания социализма, который был свойственен всем социалистическим странам. Пример Кубы интересен только тем, что он, как и опыт военного коммунизма в Советской России во время гражданской войны показывает, что материальной заинтересованности нельзя обойти.

Мао Цзэдун. Отрицание материальной заинтересованности

Теперь надо рассмотреть экономические воззрения Мао Цзэдуна на примере критики им Советского Союза. В Советском Союзе, по его мнению, и после завершения национализации промышленности и коллективизации сельского хозяйства шла и идет классовая борьба между пролетариатом и буржуазией, между двумя путями – социалистическом и капиталистическом непрерывно рождаются новые буржуазные элементы и новые кулаки (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.397). В документах китайской компартии приводится примеры из советской печати, которые, по мнению Мао, доказывают, что в Советском Союзе возродилась частная собственность. Все примеры из советской печати 1960 – 1964 годов.

Руководитель одной из фабрик товаров военного ассортимента в Ленинграде, поставив на «все ключевые посты» своих людей, «превратили государственные предприятие в частное». Организовав в частом порядке производство ряда товаров невоенного ассортимента, они за три года только на изготовление авторучек получили выручку в 1200 тысяч рублей (в старых деньгах). В числе этих людей оказался человек, который «в двадцатых годах» «был нэпманом» и «воровал всю жизнь» (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.398). Другой пример. В Узбекистане директор одной шелкоткацкой фабрики сколотил свою группу людишек, в которую входили главный инженер, главный бухгалтер, начальник отдела снабжения и сбыта, начальники цехов и другие, они-то и стали «новоявленными предпринимателями». Они занялись «производством неучтенной продукции». Рабочих они нанимали без оформления документов и установили «двенадцати часовой рабочий день» (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.398). Следующий пример. Заведующий мастерскими при одном психоневрологическом диспансере в Москве и его сообщники создали «подпольное предприятие», за взятки «приобрели 58 трикотажных машин» и большое количество сырья, установили связи с «52 фабриками, артелями и колхозами» и за несколько лет нажили три миллиона рублей. Они сумели подкупить сотрудников Отдела борьбы с хищениями социалистической собственности и спекуляцией, контролеров, ревизоров, инспекторов и других (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.399). Еще несколько примеров. Директор одного машиностроительного завода в РСФСР вкупе с заместителем директора другого машиностроительного завода и другими лицами, всего 43 человека, разбазарили более 900 ткацких станков, продав их фабрикам Средней Азии, Казахстана и Кавказа, руководители, которых занимались подпольным производством (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.399). В Киргизии шайка из 40 – 50 человек, прибрав к рукам две фабрики, организовала там подпольное производство, расхитила государственное имущество на сумму свыше 30 миллионов рублей. В эту шайку входили председатель Госплана республики и заместитель министра торговли, семь начальников управлений и заведующих отделами Совета Министров республики, совнархоза, Госконтроля, а также «крупный кулак, бежавший из ссылки» (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.399).

Похожее положение дел и в колхозах. Председатель одного из колхозов в Узбекистане «держал в страхе целый кишлак». Все руководящие посты в колхозе были «заняты его зятьями, шуринами, сватами и прочими «близкими людьми»». «Свыше 132 тысяч колхозных рублей» он израсходовал на личные потребности (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.400). Другой пример. Председатель одного колхоза в Белоруссии чувствовал себя князем и «все вершил самолично». Жил он не в колхозе, а в городе или на своей даче. Занимался коммерческими махинациями. Покупал скот на стороне и выдавал его за продукцию своего колхоза, фальсифицировал производственные показатели. Тем не менее, о нем публиковалось «немало хвалебных корреспонденции», о нем говорили: «образцовый руководитель» (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.401). Из этого Мао Цзэдун и его сторонники делают вывод, что там, где хозяйничают такие руководители, там колхозы фактически становится их частной собственностью (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.401). Плохо обстоят дела, по мнению Мао, не только в колхозах. Некоторые специализируются в роли маклеров и посредников. Они имеют широкие связи, и через них за взятку можно достать все что угодно. В Ленинграде действовал маклер, о котором говорили: «Хоть он и не министр торговли, а все фонды в его руках. Хоть и не имеет железнодорожных чинов, а распоряжается подвижным составом». «К его услугам все ленинградские базы». Он получал огромные суммы «наградных» за передачу товаров. В 1960 году только от одного леспромхозного комбината он получил около 700 тысяч рублей. И таких маклеров в Ленинграде действует «целая группа» (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.403).

По мнению Мао Цзэдуна одних этих данных достаточно для доказательства того, что в Советском Союзе во всех сферах деятельности – в городе и деревне, в промышленности и сельском хозяйстве, в партийных и государственных органах – наблюдается деятельность враждебной пролетариату буржуазии (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.403). Мао не делает различий между преступлениями, когда было совершено воровство и экономическими действиями, когда было использовано материальное стимулирование и создана реальная стоимость или предоставлены реальные услуги. И делает странный вывод, что наблюдается деятельность враждебной пролетариату буржуазии, что существует острая классовая борьба буржуазии против пролетариата (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.403).

Например. Мао Цзэдун в качестве негативного примера приводит случай в Гомельской области. Один частный предприниматель «нанимал рабочих и мастеров» и за два года выполнил по повышенным расценкам подрядные работы по строительству и капитальному ремонту обжигательных печей на 12 заводах (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.402). Председатель одного из колхозов Алма-Атинской области специализировался на коммерческой спекуляции: покупал «на Украине или в Узбекистане соки, в Джамбуле сахар и спирт», а после переработки продавал самодельные вина втридорога. В этом колхозе был создан завод мощностью 6олее миллиона литра вина в год. Колхоз развернул спекулятивную торговую сеть по всей Казахской республике. Выручка от коммерческой спекуляции стала одним из главных источников доходов колхоза (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.401). Некоторые занимаются коммерческой спекуляцией: закупают товары по низким ценам, а продают втридорога, завозят товары из далеких мест и получают баснословные прибыли. Так в Москве орудует большое число спекулянтов, перепродающих сельскохозяйственные продукты. Они «привозят в Москву тонны цитрусовых, яблок, различных овощей и продают их по спекулятивным ценам» (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.402).

Что плохого в этих примерах? Если товар привозится из далека разве не ясно, что он будет стоить дороже, чем на месте его отправки. Тогдашние законы торговлю фактически приравнивали к преступлению. Такой взгляд – политический тупик. Революция входит в противоречие с действительностью. Получается, что буржуазные элементы всегда будут возрождаться. Хотя конечно если материалы ворованные то ситуация меняется. Одна спекулянтка из Краснодарского края завела свою «торговую фирму», «наняла двенадцать продавцов и двух грузчиков». Она завозила из деревни в Донбасс «тысячи свиней, сотни центнеров хлеба, сотни тонн фруктов и винограда», а из города в деревню – «десятки тысяч ворованных шлакоблоков, вагоны стекла» и прочего строительного материала. На этой перепродаже она нажила огромный капитал (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.402). В этом примере все ясно. Но саму по себе торговлю и деловую инициативу нельзя приравнивать к преступлению.

Но Мао нападает не только на тех, кто ворует или Мао Цзэдуну кажется что воруют. Он нападает и на тех, кто хорошо зарабатывает. По мнению Мао и его сторонников, подменивая так называемым «материальным стимулированием» социалистический принцип «от каждого по способностям, каждому по труду», Хрущев увеличивает классовое расслоение в советском обществе (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.406). Мао не понимает, что социалистический принцип «от каждого по способностям каждому по труду» нисколько не противоречит материальной заинтересованности. Т.е. сколько заработал столько и получил. По Мао получается что, например крупные ученые, успешные писатели, квалифицированные рабочие и т.д. представляют собой новые буржуазные элементы и образуют привилегированную прослойку в советском обществе (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.407). Эта привилегированная прослойка, присваивая плоды труда советского народа, получает доходы, превышающие в десятки и даже сотни раз доходы рядовых советских рабочих и крестьян. Представители этой прослойки получают громадные доходы в виде высокого жалованья, больших премий, огромных гонораров и всевозможных личных надбавок. Более того, используя свое привилегированное положение, они занимаются различными злоупотреблениями, коррупцией, ведут буржуазный образ жизни (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.408). По мнению Мао, происходит процесс превращения социалистической всенародной и коллективной собственности в собственность привилегированной прослойки (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.409). И делает вывод: противоречие между этой прослойкой и советским народом является в настоящее время главным противоречием внутри Советского Союза. Это – непримиримое, антагонистическое классовое противоречие (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.410). Можно заметить, что Че Гевара выражался более ясно говоря, что в нашей концепции прямое материальное стимулирование и социалистическое сознание – противоречащие друг другу понятия (Эрнесто Че Гевара, статьи, выступления, письма, М., с. 387) ни а каком классовом противоречии в советском обществе он не говорил. Просто констатировал, что материальное стимулирование и сознательность в социалистическом обществе – противоречащие друг другу понятия. 

Т.е. по Мао Цзэдуну нельзя хорошо зарабатывать. Конечно, при таком понимании социализма от социализма раньше или позже не останется камня на камне. По Мао получается что между, например академиками авиаконструкторами даже, например рабочими военных предприятий и остальным народом существует непримиримое противоречие. Конечно, это экономическая и политическая бессмыслица. Сам факт того, что в социалистическом обществе появился слой людей хорошо и очень хорошо зарабатывающих вовсе не означает непримиримого противоречия. Они будут удовлетворять свои личные потребности, которые по мере роста уровня жизни неизбежно будут увеличиваться. Но невозможность иметь средства производства в личной собственности вовсе не делает этот слой буржуазией, они не увеличивает свои деньги, эксплуатируя других. Деньги имеют тенденцию «вымываться». Т.е. человек, имеющий х сумму денег, через какое то время будет иметь только х наполовину. Так происходит потому, что мере развития экономики первоначальная сумма обесценивается. Т.е. каждому поколению деньги придется зарабатывать заново иначе оно останется ни с чем. Именно зарабатывать своим трудом, не эксплуатируя других, ибо отсутствует частная собственность. Иначе говоря, мысль о том, что противоречие между привилегированным слоем и советским народом является главным противоречием, что эта непримиримое классовое противоречие является принципиально неправильной. При социализме зарабатывать могут все, нет никаких непримиримых противоречий. Если привилегированную прослойку понимать, как партийно-государственную бюрократию то все равно концы с концами не сходится. Бюрократия всегда является отражением существующей формы собственности, она не имеет самостоятельной политической роли. Именно поэтому реформы в социалистических странах, например перестройка в Советском Союзе (в лучшие годы перестройки) или, например реформы в Китае были проведены без большего сопротивления, ибо бюрократия так и не стала самостоятельным классом. Главное чтобы правящие сами знали, чего хотят.

Культурная революция 1966 – 1976 годов глазами Мао и его сторонников – борьба с правыми, которых рождает товарно-денежные отношения. Т.е. товарно-денежные отношения тождественны капитализму и Мао не хотел, чтобы это повторилось в Китае. В постановлении ЦК КПК о великой пролетарской культурной революции от 8 августа 1966 года говорится, что цель великой пролетарской культурной революции – революционизировать сознание людей и, следовательно, чтобы они работали во всех областях еще больше, быстрее, лучше и экономнее. При полной мобилизации масс и целесообразном распределении сил можно гарантировать, что культурная революция и производство будут развиваться без ущерба друг другу, можно обеспечить высокое качество работы во всех областях. Великая пролетарская культурная революция служит мощной движущей силой в развитии общественных производительных сил нашей страны. Было бы неправильно противопоставлять великую культурную революцию развитию производства (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007,с. 428-429).

Мао противопоставляет пролетарскую политику и материальное стимулирование, ибо последнее, по его мнению, означает возрождение буржуазии. И чего хотел избежать Мао, революционизировав, как ему казалось сознание людей. Но революционное сознание и материальное стимулирование нельзя противопоставлять. Любая революция осуществляется ради экономических интересов. Именно в противопоставлении пролетарской политики и материального стимулирования заключены истоки культурной революции.

Но такие взгляды появились не вдруг. Тому, что было сказано в 1964 году, было подготовлена почва. Еще в августе 1958 года было сказано, что в собственность коммуны переходит приусадебные участки и средства производства, оставшиеся в личной собственности крестьян. Другой особенностью народной коммуны было то, что в нее сливались несколько сельскохозяйственных кооперативов, и коммуна превращалась также в самоуправляемый орган, обладающий полнотой власти не только в области хозяйства, но и в административной сфере (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.27). Мао в ноябре 1958 года сказал следующее. Три месяца назад говорилось о скором вступлении Китая в коммунизм. Хорошо, что при этом было оговорено пять условий, – сказал Мао. 1) Максимальное изобилие продукции; 2) высокое коммунистическое сознание и высокая мораль; 3) высокая культура и ее широкое распространение; 4) ликвидация трех видов различий (т.е. различий между городом и деревней, между рабочим классом и крестьянством, между умственным и физическим трудом) и остатков буржуазного права; 5) постепенное отмирание всех функций государства, за исключением внешней. Ликвидировать три вида различий и пережитки буржуазного права невозможно за 20 лет (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.28). С созданием коммун осенью 1958 года, – говорил Мао в феврале 1959 года, – началось «поветрие обобществления имущества». Осуждая это «поветрие», Мао говорил, что «перейти к полной собственности коммун, а от нее к общенародной собственности» можно будет только тогда, когда коммуны обретут экономическую мощь» (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.29). В редакционной статье газеты Жэньминь жибао газеты ЦК КПК Китая от 14 июля 1964 года сказано. Большое значение имеет укрупнение коллективной собственности. Коллективная собственность развивается от низшей формы к высшей. Народная коммуна, созданная китайским народом представляет собой целесообразную организационную форму для осуществления этого перехода (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.414).

Просто смешно, когда Мао Цзэдун пытается снять с себя ответственность за последствия создания народных коммун все объясняя ошибками своих подчиненных. Курс укрупнение форм собственности без учета материальной заинтересованности был стратегической линией Мао Цзэдуна. В том же постановлении ЦК КПК о великой пролетарской культурной революции от 8 августа 1966 года говорится о тех облеченных властью и идущих по капиталистическому пути, которых надо разгромить (Мао Цзэдун. Маленькая красная книжица. 2007, с.419), т.е. о тех, кто придерживается принципа материальной заинтересованности. Мао критикует тех, кто материальное стимулирование использовал как стимул, говоря, что они занимались не чем иным, как материальном стимулированием, выпячиванием прибыли в качестве командной силы и, вместо того чтобы ратовать за пролетарскую политику, увлекались какими-то премированиями и т.п. (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с. 436).

Последняя мысль сказана 28 апреля 1969 года на Пленуме ЦК партии девятого созыва. Здесь суть культурной революции. Т.е. те, кто за материальное стимулирование есть идущие по капиталистическому пути. Но упор на революционное сознание без материальной заинтересованности должно привести к росту бюрократизма более ничего. При таком понимании социализма, когда все сводится к укреплению сознательности, неизбежно появляется недовольные и при таком идеализированном взгляде как у Мао получается, что все время возникают враги, с которыми надо бороться. Т.е. классовая борьба без конца. В действительности деструктивная политика, направленная на постоянное разрушение уже созданного, когда нет возможности развивать производительные силы. Мао не думает о том, что революционное сознание без материальной заинтересованности не существует. У китайской компартии времен Мао Цзэдуна полностью отсутствовал экономический подход. Все оценивалось с точки зрения чистой идеологии, с точки зрения фразы. Это была реакция мелкобуржуазных элементов, которых было много в китайской компартии, на трудности развития, реакция мелкобуржуазного нетерпения на существование капитализма и одновременно ее желание иметь результаты сейчас же, сию же минуту.

Сторонники Мао Цзэдуна, опираясь на мысли Мао Цзэдуна, называют ревизионизмом разговоры об общенародном государстве и теорию затухания классовой борьбы (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с. 442). Эти слова были сказаны в 1975 году. Т.е. как минимум с 1958 года продолжалась политика отрицания материальной заинтересованности. Иначе говоря, те, кто признавал материальную заинтересованность и понимал, что с исчезновением антагонистических классов классовая борьба внутри страны затухает, являются врагами. Но такой взгляд означает тупик политического развития. В этом Мао Цзэдун похож на Че Гевару. Тоже ведь говорил что материальная заинтересованность и сознательность – противоречащие друг другу понятия. Но есть и отличия. Че Гевара хотя и был убежден, что материальная заинтересованность и сознательность, противоречащие друг другу понятия, но он не говорил о постоянной классовой борьбе. Напротив полагался на воспитание, т.е. на разъяснение. Мао полагался на постоянную классовую борьбу с классовыми врагами, которых уже давно нет.

Место материальной заинтересованности должна была занять укрупнение социалистических форм собственности. Как негативный пример берется тот факт, что в Китае в промышленности, сельском хозяйстве и торговле еще существует доля частной собственности; социалистическая общественная собственность еще не является полностью общенародной, а представляет собой две формы собственности; общенародная же собственность в сельском хозяйстве как основе народного хозяйства еще очень слаба (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с. 435-436). Рассказывается о народных коммунах в окрестностях Шанхая. Собственность народной коммуны там составляла 34,2 процента, большой производственной бригады – 15,1 процента, а производственной бригады все еще – 50,7 процента. И даже после перехода к системе, при которой хозрасчетной единицей будет коммуна, при ней все еще останется коллективная форма собственности. Поэтому за короткий срок не может произойти радикального изменения в обстановке сосуществования двух форм собственности: общенародной и коллективной. А раз существуют эти две формы собственности, то неизбежны товарное производство, обмен через посредство денег и распределение по труду. Следовательно, ни в коем случае нельзя ослаблять бдительности оттого, что была завоевана победа в преобразовании собственности (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с. 438). Мао Цзэдун сетовал. В настоящее время все еще осуществляется 8-разрядная система заработной платы, распределение по труду и обмен через посредство денег. Все это мало чем отличается от того, что было в старом обществе. Разница заключается в том, что изменилась форма собственности» (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с. 434). Даже когда все старые помещики и буржуи вымрут, классовая борьба ни в коем случае не закончится, реставрация буржуазии все еще будет возможной (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с. 439). Проблему видел в том, что пока общенародная собственность тоже не может обеспечить, изобилие продуктов, достаточное для распределения по потребностям среди 800-миллионного населения, можно только продолжать товарное производство, обмен через посредство денег и распределение по труду (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с. 443). Это все сказано в 1975 году перед самым концом культурной революции. Т.е. взгляд на материальную заинтересованность как на некий пережиток и гипертрофированное преувеличение значения крупных форм обобществления не менялось десятилетиями.

Нельзя не заметить, что это повторение мыслей Сталина. В общественном секторе, по мнению Сталина, существует две основные части социалистического производства: государственно-общенародное и колхозное, которое не является общенародной (И.Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР, 1953, М., с.39). Жаль, что догматизированные представления Сталина об общенародной собственности были слепо повторены Мао Цзэдуном. Практика доказала, что государственная и колхозная собственность – оба вместе составляют общенародную собственность. Но при обязательном наличии планировании. Отсутствие планирования означает, что государственная и коллективная собственность и являются только государственной и коллективной формами собственности и каждая живет своей жизнью, общественная собственность распадается. Но есть еще один нюанс. Сталин, наученный опытом, признавал материальную заинтересованность, хотя одновременно не признавал действия товарно-денежных отношений в государственном секторе. Мао Цзэдун в принципе не признавал материальную заинтересованность, фактически предлагал вернуться к практике 1918 – 1920 годов, когда в Советской России проводилась политика военного коммунизма. Но Советская Россия была первой к тому же шла гражданская война. В Китае в 1966 – 1976 годах никакой войны не было.

Культурная революция это продолжение классовой борьбы другими средствами. Так должно быть. Т.е. просвещение народа в научном и политическом отношении. Но при идеалистическом взгляде на культурную революцию, которая сама по себе является хорошей идеей, культурная революция превращается в политический хаос. Мао Цзэдун говорил, что классовая, производственная борьба и научный эксперимент есть три великих революционных движения в строительстве могучей социалистической страны» (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с.416) (64 год). При таком взгляде нет места материальной заинтересованности. Но игнорирование материальной заинтересованности ведет к анархии в обществе и на производстве. Что подтверждается словами Мао Цзэдуна, что диктатура пролетариата – это диктатура масс (Мао Цзэдун, Маленькая красная книжица, М., 2007, с. 443). Диктатура пролетариата – не диктатура масс. Никакая диктатура масс не заменит собой диктатуру пролетариата как ясного политического выражения интересов рабочих. Диктатура масс означает не диктатуру пролетариата, а диктатуру мелкобуржуазных элементов, которые, как правило, составляют немалую часть населения. Что подтвердил опыт и самого Китая, когда во время культурной революции власти компартии практически не осталось, все заменила именно диктатура масс, т.е. мелкобуржуазная стихия. В таких условиях культурная революция только и могла превратиться в анархию и не имеет ничего общего с настоящей культурной революцией, как не имеет ничего общего с диктатурой пролетариата.

Позже Дэн Сяопин сказал, что объектом этой «революции» были старые кадры (Дэн Сяопин, Основные вопросы современного Китая, М., 1988, с.150). Т.е. уничтожение коммунистов. Во время этой культурной революции власть компартии была фактически уничтожена, экономике нанесен огромный ущерб и сам социализм оказался под угрозой. При мелкобуржуазной стихии иначе и быть не могло. Позже в 1987 году в документах китайской компартии отмечалось, что с конца 50-х годов Китай стал гнаться за скороспелыми успехами, все бездумно доводилось до «идеальной чистоты», полагали, будто на основе одних субъективных желаний и массовых кампаний можно резко поднять уровень развития производительных сил, будто чем больше по масштабам и степени обобществления формы социалистической собственности, тем лучше. На протяжении многих лет мы отодвигали задачу развития производительных сил на задний план, продолжали и после завершения в основном социалистических преобразований «ставить классовую борьбу во главу угла» (XIII Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая, М., 1988, с.11). Китайские революционеры, по крайней мере, часть их действовали как мелкобуржуазные политики, а не как пролетарские революционеры, т.е. коммунисты. Если у вторых решимость сочетается с величайшем терпением с учетом конкретных обстоятельств, то у первых, т.е. у мелкобуржуазных революционеров, терпение отсутствует полностью они все нацелены на эффект на быстрый результат. Что и было продемонстрировано во время культурной революции. Пример Китая интересен тем, что показывает насколько опыт материального стимулирования даже времен Сталина остался полностью неосмысленным. 

Мао не заметил такой «мелочи» как отсутствие частной собственности. Правильно, стихийное развитие товарно-денежных отношений рождает коррупцию, а отсюда рукой подать до частной собственности. Но этот рукой подать вовсе не измеряется миллиметрами. Отсутствие частной собственности позволяет этот процесс регулировать. Просто надо никогда не забывать, что экономические противоречия будут всегда и их надо вовремя разрешать. Должно быть ясно, что приравнивать преступника казнокрада к капиталисту – слишком примитивный взгляд. Преступник ничего не создает. Он только ворует. В политэкономическом смысле между преступником и капиталистом – огромная разница. Правильно капиталист эксплуатирует других. Но, эксплуатируя труд других, он получает прибыль, ибо создается нечто новое. Сам по себе факт, что в социалистическом обществе существует преступность, вовсе не означает, что в социалистическом обществе существует буржуазия. Частную собственность необходимо приумножать иначе капиталист не сможет выжить, т.е. создавать нечто новое, а не просто воровать. Сам этот процесс – превращение преступников, казнокрадов и взяточников в буржуа, т.е. в людей имеющих частную собственность вовсе не является автоматическим. Чтоб он стал автоматическим экономические силы должны действовать слепо, как это всегда бывает при капитализме или когда не познаны внутренние экономические силы как это случилось с бывшим плановым хозяйством. Плановое хозяйство, так как не были познаны ее внутренние процессы, развившись до предела, остановилось. Так как все равно не было понято, что случилось, началась стихия, т.е. контрреволюция. Материальная заинтересованность сама по себе без частной собственности вовсе не означает капитализма. Но это вовсе не значит, что общественную собственность не надо регулировать.

Как видно иллюзии Мао, как и иллюзии Че Гевары, что можно ограничить роль материального стимулирования все свести к обобществлению средств производства и остаются только иллюзиями. Практика показала, что представление, что материальное стимулирование и общественная собственность – противоречащие друг другу понятия является величайшей ошибкой. Напротив они составляют одно целое. Но никогда нельзя забывать, что Ленин на чьи труды опираются все экономические ошибки коммунистов, был первым, а при Мао и Че Геваре уже накапливался практический опыт. Товарно-денежные отношения могут служить социализму. Главное чтобы доходы были созданы честным трудом, а не счет других. Т.е. чтоб не было частной собственности. Здесь суть.